Бояться злиться — это бояться того, что случится после. Если ты покажешь злость, то другие начнут нападать, а ты не сможешь защитить себя.
Как будто злость делает тебя слишком заметной и мгновенно стирает твою защиту.
Но замирание в страхе тоже разрушает.
Ты закрываешься всё дальше — так далеко, что уже не видишь, где заканчивается эта тишина и начинаешься ты.
Твоя злость уже есть.
И если ты сможешь её услышать, то, может быть, она не заберёт тебя, а вернёт. Она не даёт тебе готовой формы. Но ты можешь посмотреть на неё и спросить себя: «Как проявить это так, чтобы мне стало легче?».
Как будто злость делает тебя слишком заметной и мгновенно стирает твою защиту.
Но замирание в страхе тоже разрушает.
Ты закрываешься всё дальше — так далеко, что уже не видишь, где заканчивается эта тишина и начинаешься ты.
Твоя злость уже есть.
И если ты сможешь её услышать, то, может быть, она не заберёт тебя, а вернёт. Она не даёт тебе готовой формы. Но ты можешь посмотреть на неё и спросить себя: «Как проявить это так, чтобы мне стало легче?».
Когда ты проявляешь свою злость — ты, наконец, видишь, где заканчивается чужое и начинается твоё.
Найти защиту
Да, злость пугает. Не потому что разрушительная.
А потому что тебе не разрешали.
Плакать можно. Бояться можно.
Но если ты злишься — ты уже «плохая». И тебя непременно накажут. Нет, не обязательно ремнем. Игнор и обесценивание куда страшнее.
И тогда ты научилась не злиться.
А съёживаться. Прятаться. Стираться в ноль, чтобы не случилось хуже.
Но что, если внутри тебя есть кто-то, кто не разрушает, а защищает? Твоя злость — это не ярость, это твоя земля, на которой ты стоишь.
Это спокойная, заземлённая, взрослая сила:
та, что может сказать: "Стоп. Так со мной нельзя".
Та, что может ответить.
Она всегда знает, когда отойти, а когда не дать тебя стереть.
Когда ты находишь в себе эту часть, твоя нервная система впервые может расслабиться.
Потому что больше не нужно быть милой, чтобы остаться в безопасности.
Злость не делает тебя агрессором. Она делает тебя цельной.
Это значит слышать себя.
Вернуться.
Занять своё место.
Не исчезать.
А потому что тебе не разрешали.
Плакать можно. Бояться можно.
Но если ты злишься — ты уже «плохая». И тебя непременно накажут. Нет, не обязательно ремнем. Игнор и обесценивание куда страшнее.
И тогда ты научилась не злиться.
А съёживаться. Прятаться. Стираться в ноль, чтобы не случилось хуже.
Но что, если внутри тебя есть кто-то, кто не разрушает, а защищает? Твоя злость — это не ярость, это твоя земля, на которой ты стоишь.
Это спокойная, заземлённая, взрослая сила:
та, что может сказать: "Стоп. Так со мной нельзя".
Та, что может ответить.
Она всегда знает, когда отойти, а когда не дать тебя стереть.
Когда ты находишь в себе эту часть, твоя нервная система впервые может расслабиться.
Потому что больше не нужно быть милой, чтобы остаться в безопасности.
Злость не делает тебя агрессором. Она делает тебя цельной.
Это значит слышать себя.
Вернуться.
Занять своё место.
Не исчезать.
Не трогать
Давным-давно…
не так давно, как может показаться…
жила одна девочка.
Она родилась в деревне, где всё должно было быть тихим.
Даже ветер — шептал.
Даже звери — не рычали.
Даже сердца — били себя по рукам,
если вдруг становились слишком громкими.
И в этой деревне ей говорили:
если хочешь, чтобы тебя любили — не злись.
Не спорь. Не отвечай.
Не будь бурей.
(Пауза. Дыши.)
«Хорошие девочки не злятся», — говорили ей.
И она училась.
Сначала — сглатывать.
Потом — молчать.
Потом — улыбаться,
даже если хотелось закричать.
А потом…
она стала совсем лёгкой.
Как перо.
Почти прозрачной.
Чтобы не мешать.
Чтобы не пугать.
Чтобы никому не быть неудобной.
(Пауза. Дай телу прочувствовать эту прозрачность.)
Но однажды…
она зашла в лес.
Она не знала — зачем идёт.
Просто… ноги несли.
(Тихо, чуть тише.)
В лесу было темно.
И деревья дышали громко.
Там не было «хороших девочек».
Там не было никого,
кто говорил, что можно, а что нельзя.
И вдруг — изнутри неё
раздался звук.
Сначала — тихий.
Как щелчок сухой ветки.
Потом — сильнее.
Как рычание.
Как голос, забытый на дне.
(Долгая пауза. Почти тишина.)
Это была её злость.
Не страшная.
Не дикая.
Просто — настоящая.
Та, что так долго молчала,
что начала звучать, как возвращение.
(Голос — мягкий, устойчивый.)
В этом лесу — никто её не тронул.
Никто не сказал «будь тише».
Никто не отвернулся.
Там была только она.
И тот, кто просто сидел у огня.
Не спрашивал.
Не жалел.
Только изредка подкидывал в костёр сухие ветки,
чтобы было тепло.
(Длинная тёплая пауза. Представь костёр.)
Она села рядом.
Долго молчала.
А потом — вдруг захотелось дышать.
Не тихо.
Не с краю.
А по-настоящему.
И тогда она сказала:
(Медленно. Чётко. Почти шёпотом.)
— Я здесь.
(Пауза.)
Это всё.
Это и была сказка.
Про то, как злость — не разрушает,
а возвращает тебе твоё место.
(Дыши вместе со слушательницей. Не торопись.)
Если ты не хочешь говорить — не говори.
Если страшно — можно просто посидеть.
Твоё «нет» — звучит.
И я его слышу.
(Пауза.)
Костёр потрескивает.
Воздух плотный.
Никто не уходит.
не так давно, как может показаться…
жила одна девочка.
Она родилась в деревне, где всё должно было быть тихим.
Даже ветер — шептал.
Даже звери — не рычали.
Даже сердца — били себя по рукам,
если вдруг становились слишком громкими.
И в этой деревне ей говорили:
если хочешь, чтобы тебя любили — не злись.
Не спорь. Не отвечай.
Не будь бурей.
(Пауза. Дыши.)
«Хорошие девочки не злятся», — говорили ей.
И она училась.
Сначала — сглатывать.
Потом — молчать.
Потом — улыбаться,
даже если хотелось закричать.
А потом…
она стала совсем лёгкой.
Как перо.
Почти прозрачной.
Чтобы не мешать.
Чтобы не пугать.
Чтобы никому не быть неудобной.
(Пауза. Дай телу прочувствовать эту прозрачность.)
Но однажды…
она зашла в лес.
Она не знала — зачем идёт.
Просто… ноги несли.
(Тихо, чуть тише.)
В лесу было темно.
И деревья дышали громко.
Там не было «хороших девочек».
Там не было никого,
кто говорил, что можно, а что нельзя.
И вдруг — изнутри неё
раздался звук.
Сначала — тихий.
Как щелчок сухой ветки.
Потом — сильнее.
Как рычание.
Как голос, забытый на дне.
(Долгая пауза. Почти тишина.)
Это была её злость.
Не страшная.
Не дикая.
Просто — настоящая.
Та, что так долго молчала,
что начала звучать, как возвращение.
(Голос — мягкий, устойчивый.)
В этом лесу — никто её не тронул.
Никто не сказал «будь тише».
Никто не отвернулся.
Там была только она.
И тот, кто просто сидел у огня.
Не спрашивал.
Не жалел.
Только изредка подкидывал в костёр сухие ветки,
чтобы было тепло.
(Длинная тёплая пауза. Представь костёр.)
Она села рядом.
Долго молчала.
А потом — вдруг захотелось дышать.
Не тихо.
Не с краю.
А по-настоящему.
И тогда она сказала:
(Медленно. Чётко. Почти шёпотом.)
— Я здесь.
(Пауза.)
Это всё.
Это и была сказка.
Про то, как злость — не разрушает,
а возвращает тебе твоё место.
(Дыши вместе со слушательницей. Не торопись.)
Если ты не хочешь говорить — не говори.
Если страшно — можно просто посидеть.
Твоё «нет» — звучит.
И я его слышу.
(Пауза.)
Костёр потрескивает.
Воздух плотный.
Никто не уходит.
Вечерняя аудиосказка для взрослой девочки
Вернуться в комнатуТы боишься, что дальше всё обрушится: "Меня не поймут. Меня отвергнут. Я не справлюсь одна".
Этот страх — не ты.
Он вырос из того, что тебя учили (или заставляли) прятать свою витальную агрессию, которая делает тебя "неправильной" (особенно если ты женщина).
Но агрессия - это сила, которая звучит в твоем "Я хочу так" и обозначает "Со мной так нельзя", когда окружающий мир начинает давить слишком сильно.
Она всегда была в тебе.
Это твоя витальная энергия, которая помогает отстаивать границы, менять твою среду, сохранять и защищать то, что тебе важно.
Верни её себе.
Понять, почему я боюсь злиться
Окошко для твоего отклика
Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку персональных данных и соглашаетесь c политикой конфиденциальности.
